Не хочу думать об этом сегодня... Подумаю об этом завтра
"У меня на ужин был старый приятель.
Я съел его печень с бобами и бокалом кьянти"
Я съел его печень с бобами и бокалом кьянти"
"Кулинарную книгу каннибала" Карлоса Бальмаседа я одолела за два вечера. Мои впечатления? Если бы я не читала до этого "Парфюмера", если бы не знала, кто такой гурман и эстет Ганнибал Лектор, если бы я вообще ничего до этого не читала, что могла бы сказать что-то типа "Вау!" Я ни разу не литературовед, я всего лишь лингвист, но ощущение такое, будто меня развели. Показали конфетку и заставили за этой конфеткой в гору лезть, а когда залезла, то получила пустой фантик вместо конфетки. Такие книги пишутся, когда все самое "вкусное" и интересное уже написано, и автор из одной "бочки меда" половничек зачерпнул, из другой, из третьей... но вместе все это все равно дегтем отдает.
С одной стороны, автор пишет "аппетитно", так что "съедаешь" страницу за страницей, просишь добавки, и все более становится интересно, что там дальше. С другой стороны, стиль повествования, набор эпитетов заставляют представлять картину конца 19 века, хотя в романе речь идет о событиях середины - конца прошлого века, не столь отдаленной от нас эпохи. Явный перебор со средствами выразительности (по моему скромному мнению, Зюскинд с ними управляется куда лучше. У каждого свое восприятие, но мне запомнилось ощущение со-бытия с героем, будто ты занимаешь его место, живешь за него, видишь то, что видит он, чувствуешь запахи, которые чувствует он. А у Бальмаседа как ни пытайся, не получается погрузиться в атмосферу высокой кухни, это какое-то хаотичное перечисление вкусов, ароматов, запахов... Либо у автора нет гастрономического вкуса... Либо читать нужно на голодный желудок).
Хаос мне виделся не только в описаниях, но и в хронотопе. Это хаос времени и места. Приведу цитату из романа: "Перипетии жизни - это паутина при отсутствии удобовариваемых объяснений, мы делаем один шаг вперед, а другой - вбок, как то диктует нам пьяный событийный ритм. И поэтому, когда двигаешься назад в прошлое, образы громоздятся один на другой, словно хаотические звуки, которые чрезвычайно медленно оборачиваются благозвучием. Постепенно мы понимаем форму, в которой одна часть подчиняется другой, то, что звучало разноголосно, становится гармоничным. И как это происходит с хриплыми раскатами грома, так и сумятица образов и слов, выколачиваемых из нашей памяти, слагается в таинственную музыку, которая дурманит наши воспоминания". Так вот можно считать, что этой фразой автор оправдал сам себя. Да, в итоге из "сумятицы образов и слов" сложилась картинка, где все встало на свои места, нашлись ответы на вопросы, но манера повествования "шаг вперед, два назад, скачок влево, прыжок назад, два шага вперед и финиш" несколько затрудняет восприятие.
Разочаровало и то, что ничего нового и оригинального в принципе в романе нет. Едва ли не с первых страниц начинаешь понимать, что "где-то это уже встречалось" - мотивы, образы - все до боли знакомо. "Сто лет одиночества" Маркеса, взбитые в равной пропорции с "Парфюмером" Зюскинда, щедро приправленные трилогией о Лекторе, щепотка "Кукольника" Родриго Кортеса под соусом из "Садовника" того же Кортеса, вуаля - "Кулинарная книга каннибала". Мотивы одиночества, вырождения семьи и родового "гнезда", трагическая история семьи как историческое полотно, отражающее историю страны, исторические катастрофы, уничтожающие мир, - от Маркеса... Смерть ради искусства, ради прекрасного, ради безумной идеи - от Кортеса, Зюскинда... Кстати, сама тема каннибализма, затронутая в первой главе, вновь всплывает в самом конце романа, своеобразно интерпретированная. Жизнь героя, сочетающего в себе безумие целей, изощренность, холодную расчетливость Лектора, в чем-то повторят путь Гренуя - отчуждение от него окружающих людей, сиротство, гениальные способности и интуиция, но гениальность злая, губительная. Он стал причиной смерти той, что родила его; он убивал ради удовольствия и идеи; на нем же и закончился легендарный род, династия кулинаров. Но если Гренуй был охотником, и его жертвы были средством достижения цели, то жертвы Цезаря - это преграды на его пути, которые он легко и с удовольствием, хладнокровно устраняет, это своего рода "проба, первый опыт". А в остальном финалы романов схожи: Гренуй, влюбив в себя толпу, избегает казни, превратившейся в вакханалию; Цезарь устранил все преграды на своем пути, устроил самому себе пиршество и получает гастрономические оргазмы (в прямом смысле) от вкушаемых блюд, затем готовит главное блюдо своей жизни - самого себя. Гренуй получает смерть и освобождение от рук своих обожателей; Цезарь так же растерзан "дегустаторами и почитателями" - полчищем крыс...
А мне в итоге досталось ощущение аля "че-та не так..."
С одной стороны, автор пишет "аппетитно", так что "съедаешь" страницу за страницей, просишь добавки, и все более становится интересно, что там дальше. С другой стороны, стиль повествования, набор эпитетов заставляют представлять картину конца 19 века, хотя в романе речь идет о событиях середины - конца прошлого века, не столь отдаленной от нас эпохи. Явный перебор со средствами выразительности (по моему скромному мнению, Зюскинд с ними управляется куда лучше. У каждого свое восприятие, но мне запомнилось ощущение со-бытия с героем, будто ты занимаешь его место, живешь за него, видишь то, что видит он, чувствуешь запахи, которые чувствует он. А у Бальмаседа как ни пытайся, не получается погрузиться в атмосферу высокой кухни, это какое-то хаотичное перечисление вкусов, ароматов, запахов... Либо у автора нет гастрономического вкуса... Либо читать нужно на голодный желудок).
Хаос мне виделся не только в описаниях, но и в хронотопе. Это хаос времени и места. Приведу цитату из романа: "Перипетии жизни - это паутина при отсутствии удобовариваемых объяснений, мы делаем один шаг вперед, а другой - вбок, как то диктует нам пьяный событийный ритм. И поэтому, когда двигаешься назад в прошлое, образы громоздятся один на другой, словно хаотические звуки, которые чрезвычайно медленно оборачиваются благозвучием. Постепенно мы понимаем форму, в которой одна часть подчиняется другой, то, что звучало разноголосно, становится гармоничным. И как это происходит с хриплыми раскатами грома, так и сумятица образов и слов, выколачиваемых из нашей памяти, слагается в таинственную музыку, которая дурманит наши воспоминания". Так вот можно считать, что этой фразой автор оправдал сам себя. Да, в итоге из "сумятицы образов и слов" сложилась картинка, где все встало на свои места, нашлись ответы на вопросы, но манера повествования "шаг вперед, два назад, скачок влево, прыжок назад, два шага вперед и финиш" несколько затрудняет восприятие.
Разочаровало и то, что ничего нового и оригинального в принципе в романе нет. Едва ли не с первых страниц начинаешь понимать, что "где-то это уже встречалось" - мотивы, образы - все до боли знакомо. "Сто лет одиночества" Маркеса, взбитые в равной пропорции с "Парфюмером" Зюскинда, щедро приправленные трилогией о Лекторе, щепотка "Кукольника" Родриго Кортеса под соусом из "Садовника" того же Кортеса, вуаля - "Кулинарная книга каннибала". Мотивы одиночества, вырождения семьи и родового "гнезда", трагическая история семьи как историческое полотно, отражающее историю страны, исторические катастрофы, уничтожающие мир, - от Маркеса... Смерть ради искусства, ради прекрасного, ради безумной идеи - от Кортеса, Зюскинда... Кстати, сама тема каннибализма, затронутая в первой главе, вновь всплывает в самом конце романа, своеобразно интерпретированная. Жизнь героя, сочетающего в себе безумие целей, изощренность, холодную расчетливость Лектора, в чем-то повторят путь Гренуя - отчуждение от него окружающих людей, сиротство, гениальные способности и интуиция, но гениальность злая, губительная. Он стал причиной смерти той, что родила его; он убивал ради удовольствия и идеи; на нем же и закончился легендарный род, династия кулинаров. Но если Гренуй был охотником, и его жертвы были средством достижения цели, то жертвы Цезаря - это преграды на его пути, которые он легко и с удовольствием, хладнокровно устраняет, это своего рода "проба, первый опыт". А в остальном финалы романов схожи: Гренуй, влюбив в себя толпу, избегает казни, превратившейся в вакханалию; Цезарь устранил все преграды на своем пути, устроил самому себе пиршество и получает гастрономические оргазмы (в прямом смысле) от вкушаемых блюд, затем готовит главное блюдо своей жизни - самого себя. Гренуй получает смерть и освобождение от рук своих обожателей; Цезарь так же растерзан "дегустаторами и почитателями" - полчищем крыс...
А мне в итоге досталось ощущение аля "че-та не так..."
-
-
08.09.2009 в 03:20Читая этот пост, понимаю, что заставило меня бросить чтение.
-
-
08.09.2009 в 19:14Это мое субъективное мнение, вертелось в голове, вот и решила записать...
-
-
10.09.2009 в 14:28-
-
10.09.2009 в 18:09Спасибо, теперь я точно спокойна )) И рада, что хотя бы кто-то понял меня, и есть с кем поделиться впечатлениями ))